РУБАИ

(переводы Н. Гребнева, В. Державина, В. Звягинцевой, С. Липкина)
* * *

Как может тебя увидавшее око
В разлуке от слез не ослепнуть до срока?
Хоть сам я живу без тебя, – удивляюсь
Тому, кто живет от тебя так далеко.
* * *

Ты представлялась мне иною, а не такой, как во плоти.
Я начал странствовать, надеясь тебя когда-нибудь найти.
Теперь, когда тебя нашел я, понятно стало мне: ты – то,
Что я давным-давно оставил в начале своего пути.



* * *

Обращался я к аллаху от страданья по тебе,
Рвал терпения рубаху от страданья по тебе,
Натерпелся боли, страху от страданья по тебе.
Проще: стал подобен праху от страданья по тебе.
* * *

Спешил я приукрасить другим под стать себя,
Не ближних за терпенье – хвалил опять себя,
Когда ж узнал в разлуке, где спешка, где терпенье,
Тогда, хвала аллаху, я смог познать себя.



* * *

Тоска по тебе унесла столетнюю радость мою.
Я в сердце печали печать, как в чаше тюльпан, утаю,
Когда же я в землю сойду с душою, сожженной тобою,
Из сердца тюльпан я взращу и ветру свой стон изолью.
* * *

Я клялся верным быть, но верным быть не мог,
Ты прогнала меня, теперь я одинок.
Ты сетуешь, а я главу посыпал прахом,
Хоть по твоей вине я клятвой пренебрег.



* * *

Глаза твои – палачи, что гнали нас на убой,
Не в трауре ли по нас оделись синей сурьмой?
Ошибся я! Это в саду твоей красоты расцвели
Нарциссы темные глаз в лилейной кайме голубой.
* * *

Этот мир, зеленый, алый, голубой.
Скоро будет отнят у тебя судьбой.
Так ступай и сердце ты вручи тому,
Кто всегда с тобою, кто везде с тобой.



* * *

Доколе будем мы внимать своим страстям,
Обманывать, петлять по всем земным путям?
Устав от бытия, мы умоляем бога
О том небытии, где будет сладко нам.
* * *

Я в кабаки хожу, но после все же каюсь,
С блудницами сижу – и в этом тоже каюсь,
Влечет мой дух к греху, а губы к покаянью,
Я сам себя стыжу, прости, о боже, каюсь!



* * *

Нашедшему бальзам не задавай вопрос
О ране, стоившей и мук ему, и слез.
Ты слушай мудрецов и, виноград вкушая,
Не спрашивай о том, в каком саду он рос.
* * *

В своих грехах, в своих желаньях каюсь,
Что не стыжусь своих деяний, каюсь.
Но, каясь, надо совершать дела,
И я в недавнем покаянье каюсь.



* * *

Ты вздохом горестным моим учись внимать, о сердце,
В пути далеком мы должны ровней дышать, о сердце.
А всех, не помнящих добра, презревших правды свет,
Забудь, коль можешь! Нам таких не надо знать, о сердце!

* * *

К тебе одной, к тебе одной стремился я сквозь дождь и зной,
Блуждал в пустынях и горах и долго плыл с морской волной.
Не замечал я ничего на всей поверхности земной, –
Я шел к тебе, и только ты всегда была передо мной.

* * *

День прошел в размышленьях о том, что все прах. Увы,
Ночь прошла в сожаленьях о яви и снах. Увы.
Миг один этой жизни дороже вселенной всей,
А она зря прошла в бесполезных мечтах. Увы.




КЫТ'А

(переводы Н. Гребнева, В. Державина, В. Звягинцевой, С. Липкина)
* * *

Не обольщайся прелестью красавиц,
Пленительно расцветших в том саду.
Ты в будущем году к ним охладеешь,
Как к прошлогодним – в нынешнем году.
* * *

Бездарному, как ни старайся, ничем нельзя помочь.
Бесплодны все твои усилья, и труд напрасен твой.
На глиняный забор сухую колючку положи, –
Не расцветет она от солнца и влаги дождевой.



* * *

Взгляни, о боже, на великих, что правят городом моим, –
Им тесен мир, они друг в друге упрямых обрели врагов.
К духовному главе, к примеру, они придут держать совет,
Но каждый сей совет высокий возглавить с гордостью готов.
Из-за ничтожной пяди поля, принадлежащего не им,
Они воюют, обнажая кинжалы длинных языков.
* * *

Привязанностей избегай на скорбной сей земле.
Не будет истинно близка душа ничья тебе.
Едва ли склонности твои с чужими совпадут,
Ну, а фальшивые зачем нужны друзья тебе?
А сыщешь друга по душе – разлука тут как тут, –
Глоток ее напомнит вкус небытия тебе.



* * *

О шах! Простой народ – сокровищница; помни,
Что золотые в ней таятся клады жизни.
Как вору, отруби ты руку полководцу,
Что грабит подданных – сокровище отчизны.
* * *

Я поднял выю помыслов высоких,
Освободившись от ярма стяжанья;
Презрел богатства, власть. Мне светит бедность;
Пред ней, как ночь пред солнцем, тьма стяжанья.



* * *

Джами, ты ворот жизни спас из лапы бытия,
Но не схватил рукой подол того, что алчешь ты.
Погибло шесть десятков лет. Закинь же невод свой,
Чтобы с уловом он пришел всего, что алчешь ты.
* * *

Глупцов и подлецов, о ты, мой юный друг,
Во имя благ мирских не восхваляй беспечно.
Блага придут на срок и выскользнут из рук,
А между тем позор останется навечно.



* * *

В пустыне края злого в чужого
Я друга и забвенья не обрел.
Я правде верен был и верен слову,
Но счастья по сей день я не обрел.
Вот так алхимик постигал основы,
Но света, и прозренья не обрел.
Все потерял, но ничего иного
Он, кроме притесненья, не обрел.
* * *

Разочарован я: порядочных людей
Не вижу наяву, не вижу в сновиденьях.
От солнца в жаркий день я в тень спешу скорей,
Я не жары боюсь, своей страшусь я тени.



* * *

В моем диване собраны газели
Снедаемых любовною тоскою,
Высокие раздумья, поученья,
Накопленные мудростью людскою,
Но не найдешь в нем поминанья низких
И лести с многословностью пустою,
В нем слово к шахам с пожеланьем блага
Правдолюбивой писано рукою.
Хоть по сто раз прочти в моем диване,
Строку его любую за строкою,
Ты не столкнешься, в похвале достойным,
С искательством, с корыстною тщетою,
И ни одной в нем просьбы о подачке
Не высказано льстивою кыт'ою!